Было бы странно предположить, что режиссер Юрий Погребничко, обладающий такой ни на кого не похожей стилистикой, взявшись за роман Дюма, представит на зрительский суд приключенческое полотно. Кто угодно — только не Погребничко. Не тот человек, в чьих спектаклях, по каким бы пьесам или прозаическим произведениям они не шли, фоном будет нищая провинция советских лет, чей быт почти не отделим от быта лагерного, а убожество и безнадега, кажется, никогда не отступят. И вдруг — Дюма.
Спектакль Погребничко — не о Франции XVII века, а о прошлом куда более близком к нам. О советском прошлом, где дворовые мальчишки с деревянными палками в руках нападали на мальчишек из двора другого, в полной уверенности, что шпагами поражают коварных гвардейцев кардинала. О советском прошлом (да, собственно, и не только советском), где те же мальчишки, но уже совсем не молодого возраста режутся в домино и шаркающей походкой бредут в магазин, не замечая окружающей жизни. И о той лакуне, что образовалась между детством этих мальчишек и их старостью. Лакуне, наполненной героическими подвигами, выброшенными из памяти, забытыми и, кажется, никому не нужными.
Но неправильно было бы предположить, что спектакль только лишь ностальгически печален. Нет, в нем множество «вкусных» режиссерских и актерских придумок, что делают знаменитый сюжет откровенно театральным. Правда, в большей степени это относится к «молодой составляющей» спектакля. Здесь Анна и Бекингем даже на своем единственном свидании не остаются одни — Констанция не отходит от королевы, а английского придворного сопровождает неотлучный переводчик. Именно ему, а не королеве вынужден Бекингем говорить пламенные слова любви, которые дойдут до Анны лишь в сухом и точном переводе.
И конечно, как всегда в спектаклях театра Около, здесь много музыки и песен. Причем музыка — живая, а исполнение — прекрасное. Пусть даже не самое профессиональное — все-таки театр драматический, — но всегда идущее не от актера, не от персонажа, не волей режиссера, а потому, что поется, что музыкальная фраза должна прозвучать. И она звучит, еще больше забирая зрителя (даже молодого, для которого та эпоха — лишь рассказы родителей) в плен всепоглощающей ностальгии и светлой печали о беззаботном детстве, когда все мальчишки были отважными мушкетерами, а девчонки примеряли на себя платья скромной Констанции или манящей Миледи…
